Играем в мир

И Г Р А Е М В М И Р

Хорошая вещь «хедер бетахон». Отгородился железной дверью и никто тебя не достанет, даже телевизор, что орет в салоне.
Сижу за компъютером. Роман, над которым я работал шесть лет, со дня на день отправится в печать, а сегодня моя младшая дочка, художница, прислала мне макет обложки.
По-моему, очень неплохо. Небо, освещенное луной (это правильно, у меня главное действие разворачивается лунной ночью), и на его фоне со спины мужская фигура в талите и с автоматом.
Что ж, принимаю. Талит и автомат достаточно четкие символы того, о чем и о ком моя книга. А на заднем плане – черные силуэты, один из которых тоже с оружием.
Я уже собираюсь переправить файл издателю, но тут вдруг – звонок в дверь. Моя собачка стрелой бросается в салон, видимо, придя в ужас при мысле о том, что мы с женой опередим ее и вновь прибывший сначала будет чесать уши нам, а ей достанутся лишь ошметки любви. Я выхожу следом. Меня оглушает телевизор:

«На территории регионального совета Сдот-а-Негев разорвалась ракета "Кассам", выпущенная террористами из сектора Газа.

Ракета разорвалась на открытом пространстве, не причинив материального ущерба...
...Самолеты ВВС Израиля нанесли удар по тоннелям на юге сектора Газа, чтобы предотвратить их использование для передвижения террористов и оружия между Газой и Синайским полуостровом.
Сведений о поражении террористов и контрабандистов при бомбежке тоннелей пока не поступало.
Я открываю дверь. На пороге мой знакомый, Авнер. Он израильтянин. Нерелигиозный. Снимает квартиру в нашем доме. Немолод, очень интеллигентен, говорить с ним о литературе просто удовольствие. Из театров не вылезает. На какую-то выставку или оперу однажды на отложенные деньги специально съездил в Италию. Когда-то, как и вся израильская интеллигенция, был резко левым, но, благодаря суровой действительности и сыну, неожиданно для всех надевшему кипу, перешел в лагерь психически здоровых.
Мы с ним ударяем по кофию, причем он, как настоящий израильтянин, предпочитает «боц», который я не выношу.
-Ну как твой роман? – спрашивает он.
- Все! Издаю! – радостно объявляю я и веду его к компъютеру.
Увидев шедевр моей дочери, Авнер сперва расплывается в улыбке, но затем вдруг мрачнеет. Что он такое увидел на обложке еще не рожденной книги, что привело его в такое смущение?
После продолжительной паузы он решается пояснить:
- А никак нельзя убрать автомат?
- ???!!!
- Ну, чтобы вот у него, - он показывает на человека в талите, - автомата не было.
- Но ведь это приключенческий роман! С экшном! К тому же о поселенцах! Они же от террористов обороняются!
Авнер морщится.
- Террористы? Кровь? Автоматы? У нас люди этого не любят...
Вспоминаю монолог одного советского первоклассника после проведенного классной руководительницей «Урока Мира»:
- Нам теперь в войну играть нельзя. Мы теперь в мир играем. Вообще-то ничего... только малость скучно.
Между прочим, Авнер бывший парашютист, две войны прошел – Йом-Кипурскую и Первую Ливанскую.
...Мы пожимаем друг другу руки на пороге. А телевизор в это время захлебывается тревогой:
«... Кто бы ни пришел к власти в Египте после Мубарака – новый режим будет откровенно враждебным Израилю и, скорее всего, денонсирует подписанный в 1979 году договор о мире. Об этом открытым текстом – со ссылкой на арабских политических обозревателей - сказал сегодня вечером известный израильский журналист Йони Бен-Менахем, считающийся одним из ведущих в стране знатоков Ближнего Востока... Тем временем МИД Великобритании заявил: «Мы присоединяемся к требованию США о немедленной перемене власти в Египте. Мы считаем, что новое правительство Египта должно представлять самые широкие слои населения, включая радикально настроенных мусульман».
Не успевает уйти Авнер, как появляется соседка по имени Ревиталь. Она принесла деньги за уборку двора. Дело в том, что мою жену жильцы избрали председателем домсовета и одновременно единственным его членом, не про нас будь сказано. Иными словами, настоящим другом человека, то бишь, управдомом. На этом проприще она занята сбором копеек, кои будут уплачены дворнику.
Ревиталь сдает первой. После чего они с моей женой приглушают телевизор и начинают щебетать – Ревиталь на своем очаровательном иврите, моя жена на том, какой есть.
Я удаляюсь в «хедер бетахон», переживая и пережевывая странную реакцию Авнера и раздумывая, наплевать ли на нее и отослать макет обложки издателю или...
- Саша, можно Ревиталь посмотрит на обложку твоей книги?
Я сажаю Ревиталь за компъютер и разворачиваю перед ней картинку.
- Ой, как красиво! – вырывается у нее. – А вот это – что?
Ревиталь тычет пальцем в дуло автомата, торчащее из-за плеча талитоносца.
Я объясняю, хотя, по-моему, и так понятно.
- Дуло? – нахмурясь, повторяет она. – А зачем?
- Ну как... – говорю, - роман, вообще-то о поселенцах.
- Ах, о поселенцах...
Не то, что бы в ее голосе можно было различить разочарование, просто слово поселенцы в ее устах звучит примерно как «марсиане».
- А что, никак нельзя без дула? – подумав, спрашивает она. – Оставить все как есть, только автомат убрать.
- И этот тоже? – спрашиваю, показывая на тот, что на заднем плане.
- Нет, этот можно оставить. А вот который у того, что в талите – убрать.
- Но почему?!
- Знаете, автомат – это так агрессивно!
- Но ведь Сашины герои не нападают, а защищаются! – восклицает моя жена.
- Нападают, защищаются, какая разница! – в отчаянии почти шепчет Ревиталь.
...После ее ухода я пересказываю жене разговор с Авнером, а затем мы долго сидим на диване и молча смотрим друг на друга.
- Израильтяне сумасшедшие, - наконец, изрекает она.
- А может, это мы с тобой с ума сошли? – возражаю я.
Машинально нажимаю на кнопку громкости зашедшегося в приступе пантомимы телевизора,
и тот, обретя голос, сокрушается:
«Президент Ливана Мишель Сулейман во вторник дал бизнесмену и политику Наджибу Микати, пользующемуся поддержкой радикального шиитского движения "Хезболла", полномочия по формированию нового правительства. Сделанный выбор вызвал возмущение части ливанского общества. Против заметного усиления позиций "Хезболлы" также выступили США и Израиль».
Нет, пожалуй, я еще не совсем свихнулся. Поговорю-ка со своим учеником, без пяти минут выпускником, посмотрим, что, кроме колы, выбирает новое поколение.
- Алло, Гриша? Да-да, это я. Ты, как обычно, за компъютером? Вот и хорошо. Слушай, я сейчас пошлю тебе макет обложки моего романа, а ты выскажешь свое компетентное мнение... Одну секундочку... Все, посылаю! Получил?
С того конца провода сыплются визги восторга. Затем следует вопрос, почему роман назван «Четыре крыла земли». Вежливо отвечаю:
- Прочтешь – поймешь. А сейчас вот что скажи мне – тут возникло мнение, что автомат у мужчины в талите это слишком агрессивно. Может, все то же самое, но только без автомата?
- Да вы что, дядя Саша! – взвивается Гришка. – Да ведь этот автомат в сочетании с цицитом больше всего напрягает. Да я только увидев такое на обложке, купил бы книгу!
Чего и желаю читателю этих строк.
Восемь пятнадцать. Время идти на вечернюю молитву, в так назваемый «поздний» миньян - для тех, кто не успел помолиться вовремя, с выходом звезд.
Это даже не синагога, а «коллель» - ешива для взрослых. Впрочем, ешива – громко сказано. Так, кружок... К половине девятого сюда подтягиваются нерадивые вроде меня и засидевшиеся на работе. К их числу относится Эли, мой давний знакомый из породистых ашкеназов – пятое или шестое поколение на земле Израиля. Хотя Эли житель провинциально-прибрежной Пардес-Ханы, (как и я сегодня), внешне он – вылитый поселенец - крутая борода, полотняные штаны с карманами на коленях, вязаная кипа до самых ушей. Всякий раз встретив его, я начинаю вздыхать по моему любимому, вынужденно покинутому мною Элон-Море. Кроме того, он дает интереснейшие уроки по Торе, поглубже, чем у иного раввина. Что до взглядов на общественные проблемы, то до сих пор у нас с ним расхождений не наблюдалось.
Вечерняя служба короткая. В смысле текста, но не в смысле времени. В смысле времени все нормально - спешить некуда, молимся неторопливо. Я успеваю вставить личные просьбы «сорви
планы раздела нашей земли» и «отведи от нас угрозу большой войны». Наконец, мы произносим заключительный стих «Прочный мир даруй народу своему» и завершаем молитву словами «Он пошлет мир нам и всему Израилю, и скажем: амен!»
Конечно, амен. Только ставни зачем задраивать?
Домой нам с Эли по пути. Обсуждаем, разумеется, текущие новости. Разговор прерывать не хочется. Я предлагаю Эли зайти, и тут мне приходит в голову мысль слегка повеселить его. Расскажу-ка я, не называя имен про Авнера и Ревиталь!
Войдя в квартиру, сообщаю ему, что сейчас он увидит обложку будущей книги. С этими словами подвожу его к компъютеру.
Эли переводит взгляд с экрана на меня.
- Здорово! Вот только...
Ребята, я сейчас грохнусь!
- ...Никак нельзя вот у этого, в талите, забрать автомат?..
И, видя мою реакцию:
- Понимаешь, поселенцев и так считают фанатиками и экстремистами, вроде еврейского ХАМАСа.
Немного придя в себя, я цитирую советских цензоров:
-«Народ не поймет»!
- Народ не поймет, - подтверждает он, совершенно не замечая иронии.
Ну, русскоязычный-то народ поймет. Не зря осенью Клинтон именно «русских» и поселенцев обвинил в противодействии мирному процессу. Похоже, остальные уже заключили со всем миром мир. В одностороннем порядке.
Но мне то что делать? Ведь герои моего романа именно они, зловредные! Поселенцы да «русские». Оставлю, пожалуй, обложку как есть. А потом когда-нибудь напишу еще один роман. Обо всех остальных. И там на обложке будет совсем уже другая фигура. Может, в талите. Может, в майке и с серьгой в ухе. И никакого оружия! А вокруг - сплошной мир. И – тишина.


Напечатано в газете «Новости недели» 10.02.11