Противостояние

Александр Казарновский

П Р О Т И В О С Т О Я Н И Е

- Ваша борьба созвучна нашей, - сказал Володя Морозов. - Я читал и чувствовал, что называется, духовное родство. Жаль только,у нас в России мало поселенцев!
Честно говоря, я, как и вы,читатель, ничего не понял из слов моего знакомого - широкоплечего интеллигентного паренька, который, будучи чисто русским, с интересом дочитывал мой религиозно-сионистский роман и вдруг произнес эту странную фразу. Какая такая борьба?
- Какая борьба, Володя?
- А разве ты не знаешь? Я участвую в борьбе за спасение Химкинского леса. Я ведь сам химчанин!
Про скандал с Химкинским лесом, который собираются вырубать, чтобы проложить шоссе, я знал столько же, сколько знает любой путешественник по сайтам и телепрограммам, хотя мне эта тема поближе, чем среднему русскоязычному израильтянину - первые сорок два года своей жизни я прожил, на северо-западе Москвы – в трех шагах от Химок, так что, хоть и доисторическая, а родина. Поэтому еще в Израиле горько было узнать, что сосновые и березовые рощи, которые когда-то дарили чистый воздух моим несчастным легким, загаженным московским смрадом, теперь безжалостно вырубаются, ради того, чтобы те, кто скупил эти зеленые земли смог теперь на строительстве дороги наварить побольше зелени.
- Володя, вы, конечно, ребята молодцы, но в чем ты видишь сходство между вами и поселенцами из моего романа?
- Ну как же – у поселенцев отбирают землю, и у нас отбирают землю, поселенцев душат и нас душат, правда, поселенцев душат духовно, а нас физически – нормального воздуха лишают. И методы нашей борьбы схожи – твои герои ночью пробираются к своим разрушенным домам, чтобы возродить родное поселение, и наши ребята так же, в обход ментов и «чопиков» (ЧОП – частное охранное предприятие-А.К.) по лесу пробираются к месту вырубки, чтобы защитить наш лес.
Аналогии показались мне довольно поверхностными, но – удивительное дело! – глядя на Володю, видя его горячность, его любовь к родной земле, его несомненную (и, как потом выяснилось, немалую) готовность к самопожертвованию, видя какую-то душевную чистоту, сквозящую в его взгляде, я узнавал наших ребят в вязаных кипах, с которыми мы вместе дрались за Гуш-Катиф.
А уж противоположный берег у нас и противоположный берег у них – вообще двойники. И тут и там – подлая власть, готовая ради подачки от богатых хозяев превратить страну у нас – в хорошо простреливаемый пляж, у них – в площадку для строительного мусора. И тут и там – тупые исполнители униформе, готовые впиться в любое горло, на которое укажут те, кто командует «фас»!
Ну и, наконец, я, как религиозный еврей, знаю – все, что происходит с миром есть проекция того, что происходит с нашим народом. А следовательно...
А следовательно, когда Володя сказал: «У нас сегодня акция. Поедешь?», я слегка растерялся. С одной стороны я всецело поддерживаю принцип: «Еврей! Сочувствуй, но не суйся. Дай другому народу самому разобраться со своими проблемами». С другой стороны лес – творение Вс-вышнего, и защитить его от чьих-то гнусных клешней – почти мицва. Домой мне улетать еще через два дня, а ребятам хочется помочь. Если все они такие, как Володя, значит, стоят того.
- А что мы будем делать? – уточнил я.
- Осаждать ментуру, - кратко отвечал Володя.
- А по морде огрести можем?
- Запросто!
Ну какой еврей откажется от возможности получить что-то на халяву? Последние сомнения, ехать или не ехать, были отметены.
Теперь две важных справки для читателя.
Во-первых, никакой необходимости валить лес нет - альтернативные варианты существуют. Можно проложить дорогу так, чтобы ни леса, ни деревень не тронуть. Но тем, кто скупил земли, на которых растет лес, выгодно, чтобы шоссе шло именно здесь. А у них деньги. Поэтому, после того, как волна протестов вынудила Медведева объявить о прекращении строительства, прошло заседание Общественной палаты по председательством зампредсовмина тов. Сергея Иванова с участием карманных «экологов», и все решили, что вырубка леса и замена чистого воздуха автомобильными экскрементами вовсе не опасна для России, а наоборот, полезна.
Кстати, Сергей Иванов бывший министр обороны. Не забуду, как в 2001, когда в ответ на массовое уничтожение евреев арабскими террористами, ЦАХАЛ врезал по их гнездам (операция «Защитная стена»), этот бывший полковник КГБ с нежным лицом садиста шипел в телекамеру: «Это грязная война, которую Израиль ведет на Святой земле!» Он же, объявив о будущих поставках Россией Ирану ракет С-300, добавил с гебешной улыбкой: «Подчеркиваю, это оборонительное оружие!» Как вы понимаете, в подобную оруэлловскую логику («Война - это мир» и т.д.) выводы Общественной палаты под командой тов. Иванова вполне вписываются.
И во-вторых. «Дорога» это не значит просека шириной в тридцать метров. Это и тянущиеся вдоль шоссе мотели, магазины, рестораны, увеселительные заведения и главное – уже намеченные к постройке бесчисленные складские терминалы.
На «том берегу» все, от членов Общественной палаты и до поддатого дровосека, с котором мне впоследствии довелось беседовать, орут «во всю ивановскую», что природа не пострадает, но и те, кто лжет, и те, кому лгут, знают твердо – лес будет вырублен полностью.
Володя разъяснил мне ситуацию:
- Медведев сказал одно, Иванов – другое, в результате разрешения на порубку нет, но порубка ведется и власти всячески этому потворствуют. Вот тут-то мы и пытаемся вмешаться. Так, вчера ребята обнаружили, свежие пни и поваленные стволы. Сегодня явимся в милицию и потребуем, чтобы она выслала опергруппу и зафиксировала следы этого преступления.
К сведению читателя, за незаконную порубку хотя бы ОДНОГО дерева по российским законам полагается до семи лет. Здесь же речь идет о тысячах деревьев. Но преступление надо доказать, а химкинский мэр г-н Стрельченко, по совместительству владелец бетонных заводов, сам интересант в этом деле. Разумеется, местная милиция у него в подчинении. Так что задача перед нами стоит непростая. Однако, неделю назад, двадцать четвертого апреля милиционеров удалось уговорить выехать на место порубки. Так что выпьем за успех безнадежного дела!
По дороге к нам присоединились еще двое – мой друг, который никогда не принимал участия в движении экологов, но, как и всякий москвич, прекрасно знаком с ситуацией и не сомневается в том, кто прав, а кто сволочь, и Сергей Агеев – тихий, худенький, с тонким лицом, в очках. Никак не мог предположить, что, когда я потом буду читать в интернете о химкинских баталиях, его имя будет мелькать чуть ли не в каждой сводке.
Возле второго отделения УВД г.Химки, куда мы направились, я ожидал увидеть пикет, а увидел троих человек. Действительно, мало в России поселенцев. Говорят, на вылазки в лес порой приходят сотни людей, но и сегодня десяток-другой, да еще с юристами, не помешал бы.
Первый, кто привлек мое внимание был журналист Семен Колобаев – невысокого роста, на вид совсем мальчик, хотя, как мне сказали, ему уже круто за двадцать. У него светлые волосы до локтей, и, если мне холодно в свитере и куртке, то Семен приплясывает в шортиках и чуть ли не на голое тело надетом капроновом жилете ярко-салатового цвета с надписью «Пресса».
Проблема в том, что очень уж у Семена вид нестандартный – и прическа, и одежда, и лицо такое интеллигентное. К тому же активист – мало того, что суется куда не следует, еще и интернет-рассылкой информации занимается. Короче, больно много выступает. Ох, не любит этого быдло! Поэтому во время акций в Химкинском лесу «ЧОПики», а также «неизвестные» доброжелатели бьют Сему с особой страстью. В редакции ему выдали вышеописанный жилет в надежде, что прессу трогать поостерегутся. Это в России-то! Естественно, его стали мордовать с удвоенным энтузиазмом. Последний раз был избит «неизвестными» неделю назад, когда слегка отстал от своих.
Вторым действующим лицом был Николай Козлов, немолодой, но с горящми глазами, очень грамотный юридически, несколько суетливый и с нервами, явно истрепанными за долгие месяцы борьбы.
А сбоку приплясывала очаровательная, но ужасно замерзшая девушка Дашенька.
Вход в отделение милиции был только для своих. Наше место было на ветру. И правильно. Не фига выступать! Леса им, понимаете ли, жалко! Интеллигенты проклятые!
Потом вышел некий курносый тип в штатском и объявил, что в отделении готовы нас выслушать, но войти можно не всей толпой (семь посетителей – какое отделение это выдержит?), а лишь одному, представителю.
Николай вошел, но выслушивать его никто не стал, а наоборот, ему пришлось в течение часа выслушивать, что, дескать, пускай оставляет УСТНОЕ заявление и отправляется домой, и нечего милицию от дел отвлекать.
Николай пытался объяснить, что совершено тяжкое экологическое преступление, что следы порубки надо зафиксировать сейчас, иначе их уничтожат. Его перебивали и вновь говорили, что надо оставить устное... (см.выше).
Пока там, внутри, беседа наматывала круги, из ментуры выскочил очередной сотрудник в штатском и, не обращая внимания на присутствие девушки, начал поливать нас матом – дескать, не дело милиции по лесам мотаться, а дело милиции граждан защищать, если кто-то их избить захочет.
- Так ведь вот его недавно избили, - Володя указал на Семена. – Где же ваша зашита?
- Избили и правильно сделали, - сказал защитник.
Я отвел его в сторону, попросил слегка успокоиться и объяснить причину такой агрессивности. Он перестал орать, зато пылким шепотом стал объяснять мне, что все противники уничтожения леса проплачены (в Совке, как известно, были проплачены диссиденты, а в Израиле – поселенцы, защищавшие Гуш-Катиф и Северную Самарию), что все они пиарщики.
- Значит, вы, - спросил, - я за то, чтобы строили дорогу?
- Почему «за»? – возмутился он. – Я против!
- Так что же вы нам не помогаете?
- А я на службе.
Во как!
В это время вышел Николай и изложил ситуацию: сотрудники УВД, наконец, согласились принять заявление, но запускать людей в отделение, чтобы те это заявление подписали, могут лишь по одному.
Непосредственных свидетелей порубки было трое – Сергей, Даша и Семен. Мы с Володей и моим другом решили тоже стать свидетелями, поэтому залезли в Володину машину и двинулись на место преступления.
Ох, что мы видели!
Мы видели лес – щедрый подмосковный лес, раскрывающий детские светло-зеленые глаза навстречу подмосковной весне.
А рядом мы видели этот же лес, уже убитый, штабелем сложенный, глядящий на нас остекленевшими глазами свежих срезов.
Мы видели костры, на которых этот лес сжигают, чтобы мы потом ничего не смогли доказать. Мы видели самосвалы, беспрерывно в этот выходной день возившие грунт для строительства дороги, НА КОТОРУЮ ЕЩЕ НЕТ РАЗРЕШЕНИЯ, дороги. Которую строят на костях вот этого дивного, юного, очнувшегося после зимы леса.
И мы видели страшные «харвестеры» - терминаторы леса. Ребята ложатся под них во время лесных стычек, как наши поселенцы ложились под автобусы, которые Шарон посылал, чтобы вывозить гуш-катифцев. Сейчас эти чудовища застыли, готовые в любой момент ожить, чтобы вонзать гигантские стальные челюсти в зеленую живую плоть леса.
И мы видели лесорубов, уверявших нас, будто просека – вот она, видите, какая узкая, и лесу ничего не угрожает, а эти, которые против, все врут! И мы видели ЧОПиков, один из которых засек, что мы фотографируем и увязался за нами, а когда мы рванули прочь, ринулся кому-то что-то сообщать по рации.
А еще мы там увидели знаете что? Такой уютный автобусик, «пазик», на борту которого была всем до боли знакомая эмблема и надпись – «Единая Россия».
И каким это образом в гости к преступникам, крадущим у народа чистый воздух, заколесил автобус, принадлежащий к единственной (еще бы!) партии, не поддержавшей борьбу за спасение Химкинского леса, партии, которую с легкой руки Новального в стране теперь не называют иначе как «партия жуликов и воров»? Одним словом – правящей партии.
Когда мы вернулись, оказалось, заявление уже приняли с тремя подписями и сказали, что наряд на место преступления высылают, но не из их отделения, а из Химкинского ГУВД.
Мы отправились в ГУВД, что находится в нескольких кварталах от ставшего уже родным второго отделения. Там были столь любезны, что позволили нам войти, правда, особенно внедриться не удалось – пришлось застрять в треугольнике, вершинами которого были входная дверь, вертушка, предотвращающая проникновение посторонних в глубины ГУВД, и окошко дежурного. К этому-то окошку мы и кинулись.
Дежурный был человек смуглый, черноволосый, сильно смахивающий на тех иезуитов из израильской полиции, что оформляли дело мне и моим друзьям во время Размежевания. На вопрос Николая, когда вые- зжает/-хала опергруппа по проверке заявления о незаконной порубке леса, он заявил, что ничего об этом не знает.
- Как, разве вам не звонили из второго отделения УВД по поводу нашего заявления?
- Нет, - отвечал брюнет и, повернувшись к нам спиной, уселся за компъютер.
Наши дальнейшие попытки выяснить, кто же из них лжет, не вызвали никакой реакции со стороны брюнета. Связаться с его начальством также не удалось – в выходной день оне отдыхать изволят-с. Мы вернулись во второе отделение, но к тому времени оттуда все уже тоже успели ретироваться.
На следующий день наша атака на второе отделение возобновилась. Видно, мы все-таки изрядно поднадоели блюстителям порядка и они выслали против нас авангард в виде трех товарищей в штатском. Те, очевидно, восстановление законности и порядка решили предварить словесной артподготовкой. Начали, разумеется, с Семена. Спросили у него, не накачался ли он наркотиками. Прошел ли тест на беременность. Такие вот блюстители.
Николай наизусть цитирует какой-то кодекс или уложение, о том, что милиционер, прежде, чем обратиться к гражданам, обязан назвать свое имя, фамилию и звание, а в случае подачи гражданами заявления, обязан это заявление принять и зарегистрировать.
- Да ведь мы же уже не милиция! – прерывают его наши собеседники. - Разве вы не знаете – милицию в России упразднили!
Нашего Николая это не смущает. Неожиданно он достает какую-то брошюру.
- Замечательно! Но вот новый Закон о полиции. И здесь сказано тоже самое!
Николай снова цитирует – теперь уже не по памяти, а по тексту.
- А мы еще не полиция! Полиции у нас пока нет! Не ввели. Милиции в России уже нет, а полиции еще нет.
Все-таки Россия бесподобна!
Неизвестно, как бы повернулась наша беседа, но тут Николай включил диктофон, а Кирилл – видеокамеру и тон милиполицейских стал гораздо приветливей.Они начали по-дружески объяснять нам, что вообще-то они душой с нами, но такими методами мы ничего не добъемся, что нужно ехать самим на место порубки и оттуда звонить ноль два, а они, второе отделение, работают только внутри города.
Пока мы подставляли уши под развесистую лапшу, Николай прорвался-таки в отделение и получил очередное обещание, что наряд сейчас вышлют...
Наряда конечно же не выслали. Ребята решили назавтра придти сюда снова, а я в этот день уже должен был улетать обратно в Израиль. Перед тем, как разойтись, Николай показал нам снимки, сделанные из космоса неделю назад и вчера. Вот здесь неделю назад темнел лес. Теперь здесь – лысина. А вот этот кусок леса ни по какому плану не входил в зону, отведенную под строительство шоссе. Но они взяли и вырубили. Саморасширились.
Я глядел на эти фотографии, и щемящее чувство охватывало меня. Какой он оказывается маленький, наш шарик! Даже если смотреть из космоса – каждое деревце на учете. И я не пожалел, что в стране, в общем-то давно уже ставшей мне чужой, потратил два дня на помощь этим замечательным ребятам. Страны-то у нас разные, планета – одна.
Четвертого мая уже находясь в Израиле, я узнал, что большая группа защитников Химкинского леса, так и не дождавшись помощи органов правопорядка, под руководством легендарной Евгении Чириковой, "Жанны д'Арк Химкинского леса", двинулась в лес, чтобы помешать вырубке. Их остановили ЧОПики из отряда "Витязь" и добровольцы, украшенные нацистской символикой. Столкновения продолжались несколько дней. Милиция-полиция действовала заодно с бандитами.
Задержанных активистов ОМОН привозил все в тоже второе отделение. Многие экологи были избиты, один (Сурен Газарян) прямо в отделении. Сергею Агееву кастетом проломили голову.
10 мая я получил письмо от Володи:
«Держимся, Саш. Бандиты давят, но сами при этом трясутся! Менты сажают, но отвернувшись и неохотно. Серега Агеев бодряком - говорит, спасу лес и запишусь на бокс, чтоб не допустить впредь. Убрали пока тяжелую технику, бегают с пилами от нас по лесу под прикрытием шпаны, Рабочие сегодня у них отказались рубить лес и стали искать другую работу, этот уголовный "витязь"(ЧОП) на них давил - но те не стали пилить».
А на следующий день в интернете появилось следующее письмо, написанное сотрудниками все того же второго ОВД г. Химки. Вот оно:
«Кажется, прошли те времена, когда за инакомыслие и за правду наказывали, но, видимо, эти времена возвращаются опять. 24 апреля 2011 года во 2-м отделе милиции города Химки было принято и зарегистрировано заявление, написанное защитниками Химкинского леса о нарушениях закона при порубке леса.
И вдруг 26 апреля 2011 года в этот же 2-й отдел милиции города Химки приехала большая делегация проверяющих, которые стали изымать документацию и, кроме того, тщательно проверили все службы, мешая тем самым работе сотрудников милиции. На проверку были изъяты и увезены все материалы и заявления граждан, в том числе и материалы, касающиеся заявления, написанного защитниками Химкинского леса.
Этой проверкой нам отчетливо дали понять, чтобы мы не лезли не в своё дело и тем более не пытались помочь защитникам Химкинского леса. В то же время сами защитники Химкинского леса требуют от нас незамедлительного принятия решительных мер.
Мы же не можем ничего сделать, так как опасаемся за свою судьбу. Мы оказались словно между молотом и наковальней. Что бы мы не сделали в данной ситуации, мы в любом случае окажемся "крайними"».
Мне говорят, что плетью обуха не перешибешь, что борьба за Химкинский лес безнадежна, что слишком большие деньги здесь замешаны и слишком большие люди стоят за «работниками ножа и топора»!
Не знаю. Уж больно мелки и трусливы и эти «работники» и их покровители, а ребята... – подумайте, сколько мужества потребовалось нескольким десяткам защитников леса, чтобы неделю противостоять бандитам в форме и без и все-таки хотя бы на время добиться прекращения порубки. Так что много ли их, мало ли, но поселенцы в России есть. Да поможет им Б-г!
P.S. И мы тоже можем им помочь, если подпишем вот эту петицию. http://www.change.org/petitions/save-khimki-forest-stand-with-russias-human-rights-and-environmental-activists